ПОМНИ!
Здесь твое слово
становится явью.
Здесь твои мысли становятся
тенью.
Ты в ответе за всех, кого
приручил.
ТЫ В ВИРТУАЛЬНОМ
МИРЕ!
(SCREW aka Black Light)
— Гайка, ты уверена, что
тебе обязательно туда идти?
— Конечно же
обязательно, Чип. Они же ждут меня.
— Ну,
Гаечка, дорогая, ведь это так... хм...
необычно.
Гайка рассеянно посмотрела на
помешивающего что-то в кастрюле
Рокфора.
— Роки, но ведь они ждут меня!
— с нажимом проговорила она.
—
Поклонники, а?! — несколько громче, чем следовало бы, фыркнул барабанивший
пальцами по подоконнику Дейл, и принялся разглядывать что-то происходящее за
окном.
Чип неодобрительно покачал
головой.
— Но ведь они... эээ...
совершенно чужие. Откуда они вообще
взялись?
— Да, откуда? — не
отрываясь от окна вновь подал голос Дейл.
Гайка
нахмурилась.
— Ребята, что это с вами
такое? Они всего лишь хотят увидеть меня! Хотя бы один раз в жизни, вы
понимаете? И вообще, это уникальный случай! Я просто должна увидеть это своими
глазами! И только ради этого я не намерена пропустить эту встречу,
понятно?
Хлопнула дверь. Спасатели
переглянулись.
— Что с ней
такое?
— Не понимаю, — покачал
головой Роки. — Никогда ее такой не видел. Не нравится мне это...
Она стояла перед замершей толпой
и смотрела в их лица. В их глазах читалось слепое благоговение, словно они
увидели некую недоступную святыню. Впрочем, так оно, в общем-то и было.
Она смотрела в их лица и ждала,
когда...
— Привет, Гайка! Меня
зовут...
И, словно сорвавшись с цепи, толпа в
оглушительным воплем рванулась к ней.
* * *
Гибкая черная фигурка метнулась
наперерез, выскочив откуда-то сбоку, где сумерки сливались с темнотой за сценой.
Гайка испуганно шарахнулась в сторону, и в то же мгновение толпа сомкнулась
вокруг чужака. Хряск раздираемой ткани перекрыл чей-то сдавленный стон. Гайку,
на которую теперь никто не обращал внимания, оттолкнули в сторону, еще и еще...
Толпа напирала, каждый жаждал прорваться в самый ее центр, совершенно не видя и
не слыша ничего вокруг. Кто-то, самый нетерпеливый, отчаянно работая локтями,
толкнул Гайку так сильно, что она отлетела в глубину сцены. Тяжелый занавес с
треском оборвался где-то под потолком и рухнул, накрывая собой Гайку и увлекая
ее в темноту за сценой...
После оглушительного
падения по ступенькам она пришла в себя не сразу. Неясные звуки едва пробивались
к ее слуху, словно сквозь вату, — а может быть, они ей только почудились?
Гайка устроила себе мысленный врачебный осмотр, пытаясь понять, все ли в
порядке; попробовала осторожно пошевелиться. Кажется, обошлось без переломов и
даже вывихов, хотя на полдесятка синяков явно прибавилось. Она несколькими
судорожными рывками выбралась из-под душной и пыльной портьеры и попыталась
подняться на ноги.
— Ты в порядке,
дорогуша? — сильные руки подхватили ее, не дав упасть. Гайка не сразу
сообразила, чей это голос.
— Хоть ты и
возражала против этого, мы все-таки решили на всякий случай... — продолжил
Рокфор.
— Спасибо, ребята. — ее
голос звучал отрешенно, словно механически. — Мне и правда не следовало
сюда приходить.
— Ладно, — вздохнул
Роки. — Главное, что все
обошлось.
— А где Чип? И Дейл? —
Гайка только теперь заметила, что они с Роки
одни.
Рокфор угрюмо молчал.
Шаги. Приглушенные и размеренные. Чип,
непривычно бледный, медленно спускался по лесенке за сцену, за ним мрачно
следовал Дейл.
— Пойдемте. — мрачно
проговорил Роки. — Здесь нам больше нечего
делать.
Гайка шагнула к сцене, чтобы, пройдя
через зал этого старого летнего театра, в котором ей было назначено это странное
рандеву, выйти через парадные двери в парк. Рокфор осторожно, но твердо
остановил ее, обняв за плечи.
— Думаю,
тебе не следует туда идти, — проговорил он. — Лучше мы выйдем через
черный ход.
— Почему? — машинально
спросила она.
— Ну, хотя бы потому, что
там наш самолет, — ответил за Рокфора Чип. Его голос показался Гайке
странным, осипшим и необычно хриплым.
Присматривавший за самолетом Вжик
встретил Спасателей радостным жужжанием, но под тяжелым взглядом Рокфора быстро
сник и умолк. Гаечке помогли забраться на заднее сиденье, а Роки, недовольно
бурча что-то себе под нос, втиснулся на пилотское кресло и взялся за штурвал.
Привычный шелест двигателей немного успокоил
Гайку, разгоняя невеселые мысли. Самолет оторвался от шершавого железа крыши и
плавно заскользил в вечернюю тьму. Роки заложил широкий вираж, разворачиваясь по
направлению к штаб-квартире; где-то внизу, на площадке перед входом в театр
слышались неясные голоса, толпились едва различимые в свете автомобильных фар
фигуры, перемаргивались несколько полицейских мигалок. Гайке все это виделось и
слышалось словно сквозь сон, как будто все вокруг происходило на телеэкране
— всего-навсего дурной кинофильм с непонятным концом. Она поняла, что
смертельно устала — и душой, и телом; — все желания, все стремления
погасли, растворились во тьме, окружавшей ее и заполнявшей ее
сознание.
Полет проходил в полном молчании.
Даже Дейл утратил свою обычную разговорчивость и насупившись сжался в комок в
углу сиденья. Чип, расположившийся на переднем кресле, рассеянно думал о чем-то,
опершись на локоть, а его знаменитая шляпа небрежно лежала у него на коленях.
Только шелест винтов окружал их, окутывал, растворял в себе и поглощал мысли без
остатка.
Гайка, свернувшись калачиком под
теплым одеялом, тщетно пыталась заснуть. Неясное предчувствие, чего-то
страшного, ожидание какой-то беды... Наконец, она поняла: тишина! Полная тишина,
только шелест листьев на ветру за окном. Она посмотрела на противоположную
стену, где мерцали фосфоресцирующие точки циферблата кварцевых часов. Еще только
одиннадцать! Почему ребята, как обычно, не смотрят телевизор? Почему так упорно
молчит Дейл? Почему у Роки и Чипа такой мрачный вид? Где они? Что
случилось?
Гайка отбросила прочь одеяло,
дрожащими руками накинула на плечи халатик. Противные мурашки по коже.
Холодно... Или это не холод?
В гостиной тихо и
темно. Телеэкран черен, как пустая глазница. Только в кухне приглушенные голоса.
Слов не разобрать, только обрывки какого-то спора. "Нам не следовало...
Почти сотня... Выжили только трое..." Язвительное замечание Дейла,
непонятно к чему и к кому относящееся, и недовольный бас Рокфора, тщетно
призывающий к порядку.
Скрипит непослушная,
странно тяжелая дверь. Огонек одинокой свечи на столе испуганно метнулся в
сторону, словно птица на привязи; по стенам заметались тени. Спор сразу стих,
сменившись мрачным молчанием; Чип лихорадочно попытался спрятать что-то в
карман, выронил, — что-то маленькое и круглое звякнуло на полу, — и
с виноватым видом полез поднимать.
— Что
с вами? — встревоженный голос Гайки разбил тишину на тысячу колючих
осколков. — Что вы скрываете?
—
Ладно. — Рокфор тяжело поднялся из-за стола. — Чип! Отдайте ей
медальон. Она должна знать... об этом.
Дейл
недовольно фыркнул и демонстративно повернулся к окну, где на стекле трепетали
отблески свечного пламени. Чип вздохнул и протянул Гайке помятый серебряный
медальон в виде сердечка, с поломанной и свернутой набок крышкой, из-под которой
свисал обрывок цепочки. Холодный металл лег в ее узкую изящную ладошку. Сердце.
Чье-то остановившееся сердце... Она осторожно приподняла крышку — смятый и
искореженный шарнир, казалось бы, все еще пытался сохранить скрытую под ней
тайну. Гайка тихо охнула и опустилась на табурет: скрытый в медальоне маленький
бумажный листок нес на себе неуверенные, нарисованные неумелой, но старательной
рукой черты портрета. Ее портрета. Портрета, которого не могло существовать! И
на мгновение перед ее мысленным взором вновь промелькнула в своем последнем
прыжке гибкая фигурка, отсекающая ее от смертоносной толпы, и на фоне черной
ткани комбинезона угасающей звездой блеснул медальон в виде серебряного
сердечка...
|
Это всегда больно и трудно — расставаться с мечтой, с детскими грезами, со сказкой, с неожиданно вдруг вспыхнувшим чувством, пусть даже обрекающим на вечные душевные муки. Иногда это нужно сделать — чтобы выжить в реальном мире, когда сил уже не хватает для борьбы на два фронта. Но мечта не виновата в том, что осталась несбывшейся, — это мы сами виноваты в том, что она не сбылась. Ведь наши мечты — это то лучшее, что еще осталось в нас самих и в этом всеми богами проклятом мире. Так стоит ли убивать светлое, чтобы навеки остаться во мраке?... |